Звучание человеческого голоса при пении обычно сопровождается своеобразными периодически пульсирующими толчками, в результате чего непрерывное течение звука представляется распадающимся на отдельные, с той или иной быстротой следующие друг за другом, звуковые отрезки. Это так называемая вибрация голоса.
Термин вибрация, в применении к рассматриваемому явлению, акустически не точно выражает его сущность. Под вибрацией в акустическом смысле понимается правильное периодическое колебательное движение в определенных границах частоты, обусловливающее образование сплошного, беспрерывного течения звука, имеющего определенную высоту. Нарушение этих условий в части периодичности и количественного минимума превращает музыкальное звуковое явление в шумовое. То же явление, которое в голосе именуется вибрацией, представляет собою нарушение акустической вибрации со стороны ее сплошного непрерывного течения при неизмененном почти сохранении прочих характерных для музыкального звука условий — высоты, силы и тембра. Если, таким образом, понятие вибрация с точки зрения правильности акустической терминологии охватывает необходимые условия для возникновения и непрерывного течения звука, то термин вибрация, примененный к человеческому голосу, определяет частный случай вибрационного периодического звукового движения. Являясь органическим элементом певческого звука, вибрация придает голосу особую красоту, выразительность и способность большого эмоционального воздействия.
Характер вибрации индивидуален у каждого голоса и в некоторой мере определяет его качество. Таким образом, вибрация может быть в известной степени рассматриваема даже как некий элемент тембра голоса.
Характер вибрации определяется с детства и в неизмененном виде остается на всю жизнь. Только в преклонном возрасте у многих певцов вибрация меняется в своем характере и часто переходит в так называемое тремолирование голоса (качание звука). Голоса, имеющие некрасивую вибрацию (слишком крупную или, наоборот, слишком мелкую — так называемый „козлиный голос"), или такие, у которых вибрация отсутствует или слабо выражена, считаются не имеющими художественной ценности. И, наоборот, голоса, которым вибрация придает особую красоту, являются полноценными.
Лица, обладающие некрасивой вибрацией голоса, прибегают иногда к искусственным приемам, дающим возможность изменить ее характер. Достигается это при помощи периодических дрожательных движений руки или пальца, приложенных к гортани. Путем систематических упражнений некоторым удается создать искусственную вибрацию голоса настолько удовлетворительную, что ее трудно отличить от естественной. Полную иллюзию естественной вибрации голоса, вызванной вышеописанным способом, мне приходилось наблюдать у служителей культа (канторов) у евреев: благодаря употреблявшемуся при богослужении покрывалу (талес), облекающему все тело, они искусно скрывали дрожательные движения руки, вызывающие вибрацию звука. Вибрация представляет собою настолько ценный элемент человеческого голоса, что, надо полагать, именно в подражание ему вибрация стала применяться при игре на разных музыкальных инструментах (например, на скрипке, виолончели, некоторых духовых инструментах).
Но, в то время как для искусственных музыкальных инструментов вибрация является все же лишь некоторой механической примесью к первичной звукооснове, в человеческом голосе вибрация неразрывно связана со звуком и отделена от него быть не может.
Освободить звук от вибрации или изменить ее характер применением волевого импульса не удается без значительного насилия над голосом, но и это возможно лишь на некоторые короткие моменты.
Если естественная (физиологическая) вибрация голоса является чрезвычайно ценным его украшением, то нередко встречается и другой вид вибрации, но уже патологической (неестественной, ненормальной). Это — так называемое тремолирование (качание) голоса, производящее крайне тягостное впечатление на слух.
Тремолирование звука встречается обычно у певцов, вступивших в преклонный возраст, но нередко наблюдается и у субъектов, находящихся в расцвете сил, а иногда даже и у молодежи, только начинающей петь или обучаться пению.
Тремолирование голоса тоже представляет собою периодиче¬ски следующие друг за другом толчки звука, но толчки эти являются более резкими, грубыми, без постепенности перехода один в другой; они обычно совершаются с более длинным, нежели при естественной вибрации, периодом следования друг за другом.
Если в общем виде графически вибрация может быть изображена в виде кривой с постепенно и плавно убывающей и возрастающей амплитудой (рис. 82), то тремолирование характеризуется внезапными толчками, которые могут быть изображены в виде, например, кривой, показанной на рис. 83.

в

Тремолирующие голоса очень утомляют слушателя, производя на слух какое-то особенно неприятное, назойливое, раздражающее и утомляющее действие.
Таким образом, вибрация и тремолирование голоса, хотя в известной степени и сходны между собою по своему внешнему акустическому характеру, — в смысле физиологического воздействия на слух являются диаметрально противоположными.
Вопрос об акустической и физиологической сущности вибрации голоса мало изучен. Как ни странно, но вопрос этот до последних лет находится как бы совершенно вне поля зрения исследователей.
В настоящее время уже имеются кое-какие данные о вибрации в певческом звуке. Ржевкин и Казанский установили в кривой записи голоса певцов наличие пульсаций, характеризуемых постепенным нарастанием и падением амплитуды в группах вибраций, следующих друг за другом. Без этих пульсаций голос приобретает безжизненный характер.
Таким образом, кривая записи голоса объективно устанавливает то, что субъективно воспринимается нашим слухом.
О происхождении вибрации и причин, ее вызывающих, эти авторы ничего не говорят.
Бартоломью выяснил, что наличие вибраций в темпе 6-7 раз в секунду придает голосу особую звучность, которую слушатель обычно оценивает скорее как тембральную характеристику, а не как вибрацию. За период вибрации спектр гласной сильно меняется, максимум энергии перемещается, например, для тона 2600 кол/сек из области 10-й гармоники в область 4-й и обратно.
Вольф, Стенли и Сетте произвели большое количество записей голосов при помощи быстродействующего измерителя уровня кривых и весьма убедительно показали, что равномерность вибраций крайне важна для совершенства голоса. Оптимальная частота вибраций составляет по их измерениям около 6 в секунду. Частота менее 4-5 в секунду является уже неприятной. Она вызывает качание голоса. Плохие голоса показывают более резкие области резонанса в виду того, что они не дают вибрато.
В 1926 г. на съезде ларингологов в Копенгагене Надолечный сделал сообщение о своих наблюдениях и исследованиях вибрации и тремолирования голоса. Он констатирует, что тремолирование голоса заключается в колебаниях поднятия и опускания тона с одновременным усилением и ослаблением его. Вибрация от тремолирования голоса, по его мнению, отличается меньшими, чем при тремолировании, колебаниями в высоте и силе тона.
По вопросу о тремолировании голоса высказывается Малютин . Он констатирует, что при тремолировании голоса голосовые связки обнаруживают неравномерную работу; при этом, чем неравномернее работа, тем более качается голос. Но объяснения этих феноменов в человеческом голосе не дает и Малютин.
Проф. Тренделенбург высказывается по отношении к вибрации и тремолированию человеческого голоса в следующих выражениях:
„Вибрация певческого голоса (Gesangvibratio) в собственном смысле слова кажется мне связанной больше с колебаниями силы звука, нежели с колебаниями высотности звука. Сплошные изменения высоты звука должны быть обозначены как тремолирование, которое, как известно, весьма отрицательно отражается на пении".
Если вопрос о вибрации голоса представляет собою преимущественно теоретический интерес, то изучение тремолирования голоса чрезвычайно важно и в практическом отношении.
Тремолирование голоса представляет собою чрезвычайно распространенное явление, часто поражающее и выводящее из строя прекрасный голосовой материал.
Вокальные педагоги не склонны относить тремолирование к болезням голосового аппарата, считая его за одно из явлений, часто сопровождающих неправильную постановку голоса.
По мнению большинства педагогов, тремолирование голоса является результатом неправильного дыхания. Поэтому они пытаются путем исправления дыхания изжить у учащихся этот дефект голоса. Опыт, однако, показывает, что положительных результатов в этом смысле педагоги достигают не столь часто. В тех же случаях, когда наблюдается улучшение или даже полное исчезновение тремолирования, результат часто оказывается недостаточно стойким. У певцов, обнаруживающих тенденцию к тремолированию голоса, нередко наблюдаются его рецидивы.
Для выяснения происхождения вибрации и тремолирования голоса надо было создать рабочую гипотезу, которая могла бы объяснить наличие в голосе пульсирующих толчков, характеризующих эти явления в голосе певца.
Если не считать сердечной деятельности, происходящей в определенном ритме, ни одна функция нашего организма при здоровом, его состоянии не сопровождается явно видимыми (или слышимыми) периодическими толчками или колебательными движениями. И только в голосе, и именно при пении, когда гортань производит звуки определенной высоты, совершенно ясно выступают колебательные или дрожательные движения звука, совершающиеся с определенной ритмической последовательностью.
Только иногда вибрация голоса сопровождается синхронными с нею колебательными движениями гортани и даже подбородка, которые могут быть обнаружены либо глазом, либо пальпацией (ощупыванием) передней поверхности шеи или дна ротовой полости. Не менее часто, однако, вибрация голоса не сопровождается никакими явно выступающими колебательными движениями органов голосообразования.
В таком случае вибрация голоса (или, по крайней мере, некоторые ее формы) может быть рассматриваема как чисто акустический момент.
Для возможности такого допущения в акустике имеется явление, вполне сходное по своему характеру с вибрацией (тремолированием) голоса, именно так называемое дрожание звука. Явление дрожания может иметь различное механико-акустическое происхождение. В наиболее чистом виде явления дрожания выступают как результат так называемой интерференции, имеющей место при одновременном звучании двух незначительно разнящихся по высоте звуков, взаимное действие которых выражается в периодическом усилении или ослаблении их друг другом.

в

Интерференция — противодействие, т.е. совпадение разноименных состояний воздушных частиц звуковой массы, происходит в тех случаях, когда, как это видно из рис. 84, две волны встречаются различными фазами. Фазой называется то положение волны, которое берется как исходный ее пункт. Так как исходным пунктом может быть выбрана любая точка волны, то количество фаз безгранично. В случаях полного расхождения фаз, происходит уничтожение звука. Когда же происходит совпадение фаз, в сумме получается увеличение амплитуды, и звук, следовательно, усиливается (рис. 85).
В результате сложения двух волн получается третья волна, как сумма двух волн.
Интерференция содействия и противодействия возможна в пол¬ном виде при разнице фаз на целую волну или на четное число целых волн. При отсутствии указанных отношений как нейтрализация, так и усиление движений, воздушных частиц, а, следовательно, и звуковой эффект, достигают лишь частичных результатов: вместо уничтожения звука наблюдается некоторое ослабление его, вместо пометного усиления — только слабое.

в

Последний случай изображен на рис. 86, из которого видно, что при совпадении одноименных фаз получается результирующая кривая, показывающая увеличение амплитуды, т.е. усиление звука; наоборот, при расхождении фаз — уничтожение амплитуды, т.е. уничтожение звука. Части кривой между указанными положениями обнаруживают постепенное увеличение амплитуды от нуля до максимума или такое же постепенное уменьшение от максимума до нуля.
Образуемые вследствие интерференции периодические прерывания звука создают впечатление дрожания, в которых моменты положительной интерференции называются „биениями".
Рис. 87 графически изображает звук с 18 и 20 колебаниями.

в

Совпадение происходит в 10 – 11 точках (3) и в конце (первое а — начало созвучия); число биений равно 20 – 18 = 2.
Барабанная перепонка испытывает чередование усиления и ослабления (уничтожения) звука и сообщает его кортиевым волокнам, которые, таким образом, то пребывают в состоянии покоя, то совершают сильные колебания. В связи с этим слуховой нерв получает не сплошное, а прерывистое раздражение. Эффект дрожания может быть получен также в результате действия одного источника звука.
Так, звучащий камертон, вращаемый вокруг продольной оси в вертикальном положении перед ухом, обнаруживает чередование усилений и ослаблений звука или дрожания, являющихся следствием поочередной периодичности установки звука, по отношению к уху положениями то нормального звучания, то беззвучия (как результат интерференции) (рис. 88).
Последнее имеет место в положениях сссс, в которых встречаются волны а и b, разнящиеся на половину времени колебания. В этом примере дрожания звука, исходящего из одного источника, обе ветви камертона в своем взаимном действии вызывают две системы волн, приходящих в определенных местах пространства в отношение отрицательной интерференции. Последняя уничтожается, если на одну из ветвей камертона, не прерывая его колебаний, надеть цилиндр, изолирующий действие этой ветви на воздушную массу. В этом случае звук появляется и в положении сссс камертона.
Явление, подобное дрожаниям звука или биениям, можно получить также путем периодического изменения силы звучания одного источника звука. Так, если звучащему камертону сообщить периодический ряд толчков или вращать перед ним пластинку с рядом отверстий, расположенных на равных расстояниях друг от друга, то получится дрожание звука как следствие периодического изменения силы звучания. В первом случае это имеет место в виду сопротивления, оказываемого воздухом камертону при толчке, благодаря чему его колебания производятся с уменьшенной амплитудой, тогда как при отсутствии толчка они протекают нормально. Во втором случае то же достигается путем периодической установки препятствий для прохождения звука в виде междырчатых частей вращающейся пластинки. В обоих случаях изменение амплитуды колебания, воспринимаемого звука происходит не внезапно, а постепенно, соответственно динамике толчка и процессу передвижения пластинки.
Наконец, явление дрожания в одном звуке возникает также как следствие периодического изменения его высоты на незначительную величину в ту или иную сторону. В этом случае осуществляются необходимые предпосылки для явления дрожания в том его виде, которое может быть отнесено к одновременному звучанию двух незначительно разнящихся по высоте звуков, так же как и к периодическому изменению интенсивности звучания или прерыванию одного звука.
Анализ перечисленных примеров акустических процессов, дающих эффект дрожания звука, показывает, что за исключением первого, т.е. совместного звучания двух не совсем точно настроенных источников звука, все остальные к явлению вибрации голоса неприменимы. При звукообразовании в человеческом голосе нет ни периодических прерываний звука каким-либо препятствием (если не считать вибраций голосовых связок, устанавливающих высоту звука), ни обязательных дрожательных движений гортани или дыхательного аппарата, которые могли бы вызвать периодическое его ослабление и усиление. Таким образом, путем исключения приходится остановиться на мысли об интерференции, дающей дрожания или биения звука, тем более что сама механика звукообразования в человеческом голосе дает основание считать именно интерференцию источником вибрации голоса.
В голосовом аппарате, как известно, звук является результатом колебаний голосовых связок, периодически прерывающих воздушную струю (аналогично язычкам язычковых духовых инструментов).
В отношении процесса образования звука в язычковых духовых инструментах Гельмгольц считает, что „колеблющийся язычок имеет слишком малую поверхность для того, чтобы иметь возможность сообщить воздуху достаточное количество звукового движения".
Наблюдая колебания язычка духовой трубы при помощи микроскопа по способу Лиссажу, Гельмгольц нашел, что язычок производит правильные простые колебания. Такой язычок мог бы передать воздуху один только простой тон, а не сложный звук, если бы возбуждаемый звук происходил действительно непосредственно от колебаний язычка. В духовых инструментах звук получается, как в сирене, в результате попеременного открывания и закрывания канала, посредством периодических толчков воздуха. Высота и тембр устанавливаются звучащим объемом воздуха, ограниченным корпусом или надставной трубкой инструмента.
Не то мы имеем в голосовом аппарате.
Не говоря уже о высоте звука, которая устанавливается исключительно голосовыми связками (надставная трубка никакой роли в данном случае не играет), и самый тембр звука образуется, главным образом, голосовыми связками.
Далее, исследования Эртеля показали на голосовых связках при фонации наличие узловых линий, а Музехольд , Шписс, Панканчелли-Кальчиа и Гайман обнаружили, кроме того, еще второстепенные колебания голосовых связок. Следовательно, голосовые связки дают не простые, как язычки духовых инструментов, а сложные колебания, в результате которых получается не тон, а сложный звук (чем, между прочим, с полной очевидностью утверждается решающее значение самих голосовых связок для тембра звука и вообще подчеркивается особенность их работы при голосообразовании). Таким образом, есть основание допустить, что, кроме функции периодического прерывания воздушной струи (как это имеет место в сирене), дающего основную звуковую массу, голосовые связки сообщают еще звуковому движению некоторые элементы звучания, являющиеся уже непосредственным результатом собственных их сложных (а не простых, как в духовых инструментах) колебаний.
Звук человеческого голоса в таком случае будет представлять собою сумму двух элементов – основной массы звука, полученной от прерывания воздушной струи смыкающимися и размыкающимися голосовыми связками (сирена), и присоединяющихся к ней звуковых элементов, которые являются результатом колебаний воздуха, создаваемых вибрацией самих голосовых связок.
Эти сложные (а не простые, как колебания язычка в язычковых духовых инструментах) колебания голосовых связок и могут придавать звуку голоса характерные особенности его тембра, как бы накладывая свой оттенок (отпечаток) на звуковую массу, полученную в результате периодических прерываний воздуха колеблющимися голосовыми связками.
Но, для того чтобы совместное звучание двух вибрирующих тел дало непрерывное (без биений) течение звука, необходимо соблюдение основного условия: они должны быть абсолютно одинаково настроены, т.е. давать абсолютно одинаковое количество колебаний в определенный отрезок времени. При малейшем несоблюдении этого условия должна неизбежно появиться интерференция, а в ее результате — дрожания или биения.
Можно ли допустить в голосовом аппарате наличие условий, при которых осуществлялась бы возможность полной синхронности колебаний двух одновременно звучащих тел, в данном случае — голосовых связок?
Уже давно установлено, что все органы нашего тела обнаруживают обычно некоторую асимметрию.
Все функции наших органов – зрение, слух, осязание и т.д.— неодинаковы справа и слева. Нет оснований допустить исключение в данном случае для голосовых связок.
Внимательное рассмотрение гортани в большинстве случаев обнаруживает асимметрию в ее строении в целом, а в частности – неодинаковые размеры голосовых связок в смысле их длины и ширины.
A priori надо допустить известную асимметрию также в толщине правой и левой голосовых связок и во внутреннем их строении, говоря в общем, во всей массе голосовых связок, которые при одном импульсе, исходящем из центральной нервной системы, все же должны обнаружить некоторую разницу в количестве колебаний (как результат не абсолютно одинаковой их массы или вследствие каких-либо иных причин, вызывающих асимметрию голосо¬вых связок).
Если принять во внимание строгость акустического закона совместного звучания двух тел, — закона, по которому отставание одного из них хотя бы на одно колебание в секунду уже дает одно биение, или дрожание, в секунду, при разнице в 2 колебания — 2 биения, в 3 колебания — 3 биения и т.д., — то станет ясным, что одновременное звучание двух не абсолютно симметричных связок должно дать дрожание звука, что в голосе может получить свое выражение в виде физиологической вибрации.
Таким образом, феномен вибрации может с известной степенью вероятности получить (теоретически) свое физиолого-акустическое объяснение, хотя и построенное на гипотезе. Правдоподобность такой гипотезы подтверждается тем фактом, что в разговорной речи, при которой производимые звуки не имеют определенной высоты, вибрация голоса не обнаруживается.
В целях объективной проверки основательности выдвинутой мною гипотезы о физиолого-акустической природе вибрации и тремолирования голоса, я прибег к стробоскопическому методу исследования, причем я учел следующее.
Если рассматривать в стробоскоп одновременно два вибрирующих тела, незначительно разнящихся между собою по количеству колебаний, то, в то время как одно из них будет казаться совершенно неподвижным, другое покажется медленно двигающимся, и, наоборот, если одно тело будет казаться медленно колеблющимся, другое может казаться стоящим в полной неподвижности. Последнее будет иметь место в том случае, когда количество перерывов света в стробоскопическом диске окажется абсолютно совпавшим с количеством колебаний второго вибрирующего тела. Того же самого мы, исходя из теоретических соображений, в праве были бы ожидать при стробоскопическом наблюдении голосовых связок, если бы они на самом деле колебались не в абсолютно одинаковом периоде, т.е. при физиологической вибрации, обусловленной этим именно обстоятельством, и уже тем более при патологическом тремолировании голоса, где колебательные пульсации звука выступают особенно рельефно.
И я, в самом деле, не ошибся: стробоскопическая картина колебаний голосовых связок это подтвердила.
Произведенный мной ряд стробоскопических исследований гортани певцов с естественной вибрацией голоса и с тремолирующими голосами дал следующие результаты.
Попытка стробоскопически установить неравномерную работу голосовых связок при естественной физиологической вибрации голоса успехом не увенчалась или, вернее, только частично удалась. Если можно было заметить не вполне одинаковую работу голосовых связок, говоря точнее, удавалось лишь уловить, что в моменты открывания и закрывания голосовой щели голосовые связки представлялись не вполне симметричными, то установить точно, имеет ли здесь место отставание одной из связок и которой именно, — было невозможно. Глаз не успевает охватить все движение связок в целом, улавливая лишь отдельные его фазы.
Более определенных результатов мне удалось добиться при исследовании певцов с тремолирующими голосами: здесь совершенно четко обнаруживалась разница между колебаниями одной и другой голосовой связки.
Особенно четко выступила картина асинхронности колебаний голосовых связок у певцов, у которых, помимо тремолирования звука, на голосовых связках были узелки. Наличие узелков давало возможность фиксировать на них все внимание, следить за их движениями и по этим движениям судить о колебаниях голосовых связок. Перестраивая стробоскоп, можно было добиться картины неподвижного стояния лишь одного узелка; другой же в этот момент продолжал совершать периодические движения. При изменении скорости движения стробоскопического диска удавалось добиться картины неподвижности другого узелка, но тогда в движении оказывался первый.
Это служило несомненным доказательством того, что движения обоих узелков (следовательно, и голосовых связок) совершаются несинхронно: одна из связок отстает в движениях.
Когда при издавании певцом звука я производил фарадизацию его гортани, можно было заметить некоторое изменение характера тремолирования голоса, начинавшего походить скорее на обычную вибрацию, нежели на тремолирование. Таким образом, становилось очевидным, что при тремолировании голоса связки колеблются не в одном периоде; что тремолирование голоса может явиться, между прочим, результатом неодинакового напряжения или натяжения голосовых связок, которое выравнивается под действием фарадического тока, благодаря чему тремолирование меняет свой характер, приближаясь по своему акустическому эффекту к дрожанию звука при физиологической вибрации голоса. И, наконец, подтверждалась мысль о том, что тремолирование голоса (как, по-видимому, и вибрация звука) есть не что иное, как биения или дрожания звука, являющиеся результатом асинхронности колебаний голосовых связок, иначе говоря, следствием интерференции звука.
Между прочим, результат моих исследований дает основание смотреть на тремолирование голоса как на настоящее функциональное заболевание голосового аппарата, требующее специального лечения, а не только как на один из дефектов голоса, вызываемых неправильной постановкой голоса. Поэтому лечение этого голосового дефекта, или, вернее, болезни голоса, должно быть скорее отнесено к компетенции врача, нежели вокального педагога.
Если преподавателям пения в некоторых случаях удается путем голосовых упражнений достигнуть положительных результатов в смысле уменьшения тремолирования голоса и даже полного его исчезновения, то это, надо полагать, относится скорее к некоторым наиболее легким формам тремолирования. С другой стороны, этот факт нисколько не противоречит тому, чтобы считать тремолирование голоса за настоящую болезнь голосового аппарата: из литературы и наблюдений известно, что многие функциональные болезни голоса излечиваются благодаря правильной постановке голоса и рациональным упражнениям, так же как и то, что большое количество функциональных болезней голоса является результатом неправильного пения или нерационального метода обучения пению.
Отмечу кстати, что педагоги нередко пытаются изменить у учащихся характер физиологической вибрации голоса; результаты, однако, в большинстве случаев получаются отрицательные. Присущую каждому голосу физиологическую вибрацию голоса изменить не удается, но уже сама работа в этом направлении, являясь насилием над голосом, очень вредно отражается на всем его звучании.
Некоторым доказательством, хотя и косвенным, основательности выдвигаемой мной гипотезы могут служить результаты стробоскопических исследований Малютина, произведенных им над учащимися Московской консерватории (правда, требующих еще расшифрования и, в связи с этим, особого толкования). Он наблюдал у большого количества певцов, а у начинающих – как общее явление, неравномерную работу голосовых связок: левая связка при фонации работает слабее, чем правая; наоборот, у левшей – левая связка в большинстве случает работает более энергично, чем правая. Вздутие связок, сопровождающее фонацию, не равномерно и не синхронично на обеих связках.
Все эти наблюдения сделаны Малютиным над совершенно здоровыми певцами. Из 100 исследованных им певцов у 43 была обнаружена неравномерная работа голосовых связок . Малютин склонен объяснить неравномерную работу связок у совершенно здоровых певцов либо разницей в анатомическом расположении правого и левого возвратного нерва, дающих двигательные волокна к мышцам голосовых связок, либо большим развитием левого полушария мозга. Какое бы из приведенных предположений (мое или Малютина) ни оказалось более правильным, факт неравномерной работы голосовых связок дает основание считать выдвигаемую мной гипотезу о физиолого-акустической сущности вибрации имеющей под собой почву.
Если тремолирование и вибрация голоса представляют собою разновидность одного и того же акустического явления, то чрезвычайно интересным является вопрос о причинах их различной оценки нашим слухом. Некоторые указания Гельмгольца, а в последнее время и других авторов — Бартоломью, Ржевкина, Вольф, Стенли, Сетте и др., касающиеся значения для слуха частоты дрожания звука, могут, пожалуй, быть применены для суждения в данном вопросе.
Сущность приятного воздействия дрожания звука на человеческий слух базируется, очевидно, на физиологическом значении прерывистого раздражения: в противоположность непрерывному раздражению, интенсивно утомляющему орган восприятия и тем самым притупляющему его дальнейшую восприимчивость, — прерывистое производит более сильное действие в виду возможного (в момент перерыва) восстановления затраченной энергии.
„Когда частота дрожаний становится значительной и ухо не успевает следить за каждым из них в отдельности, звук становится неприятным, давая пронзительную и резкую грубость" (Гельмгольц). В применении к вибрации голоса, на основании вышеизложенного, может получить объяснение неприятное для уха звучание голосов с очень мелкой вибрацией (горошек), так называемых „козлиных" голосов.
Но и слишком медленные дрожания тоже неприятны, так как дают „более шероховатый вид грубости" (Гельмгольц).
Тремолирование голоса совершается обычно в более медленном, нежели вибрация, темпе, и в этом, может быть, лежит одна из причин неприятного действия тремолирующего голоса на слух.
Но тремолирование от вибрации голоса отличается не только количественно, но и качественно. При тремолировании переход от одной пульсации к другой происходит без той постепенности и мягкости, которая имеется при вибрации, совершаясь резко, толчкообразно: звук не дрожит, а качается.
Вопрос о моментах, которыми обусловливается это явление, как и весь вопрос о тремолировании и вибрации голоса, требует дальнейшего глубокого изучения.

Наверх! Запостить!